На инаугурацию съехалась вся моя семья. Мои тети, дяди и двоюродные братья. Наши друзья из Гайд-парка приехали вместе с моими подругами и их супругами. Все привезли своих детей. Мы запланировали два праздника – для больших и для маленьких – на неделе инаугурации, включая детский концерт, отдельный обед для детей, который состоится во время традиционного обеда в Капитолии сразу после присяги, поиск сокровищ и детскую вечеринку в Белом доме, когда взрослые отправятся на инаугурационные балы.

Одним из приятных событий последних нескольких месяцев предвыборной кампании стало естественное и гармоничное сближение нашей семьи с семьей Джо Байдена. Хотя Барак и Джо были политическими соперниками всего несколько месяцев назад, между ними быстро возникло естественное взаимопонимание. Оба они могли легко переключаться с серьезности работы на легкость общения с семьей.

Мне сразу же понравилась Джилл, жена Джо. Я восхищалась ее мягкой стойкостью и трудовой этикой. Джилл вышла замуж за Джо и стала мачехой двух его сыновей в 1977 году, через пять лет после того, как его первая жена трагически погибла в автокатастрофе вместе с их маленькой дочерью. Позже у Джилл и Джо родилась собственная дочь. Джилл недавно получила докторскую степень и преподавала английский язык в государственном колледже в Делавэре все годы, которые Джо был сенатором, а также в течение обеих его президентских кампаний. Мы обе искали новые способы поддержать семьи военнослужащих. Мы обе были эмоционально связаны с этим вопросом: Бо Байден, старший сын Джо, служил в Ираке в составе Национальной гвардии. Ему предоставили короткий отпуск, чтобы он мог поехать в Вашингтон и увидеть, как его отец будет приведен к присяге в качестве вице-президента.

А еще у Байденов было пятеро внуков, все такие же общительные и скромные, как Джо и Джилл. Они появились на национальном съезде Демократической партии в Денвере и сразу приняли в свою шумную компанию Сашу и Малию, пригласив девочек на ночевку в гостиничный номер Джо. Дети были слишком счастливы, чтобы обращать внимание на политику вместо новых друзей. Мы всегда радовались, если дети Байденов оказывались рядом.

День инаугурации выдался холодным, температура благодаря ветру ощущалась как 15 градусов[137]. Утром мы с Бараком пошли в церковь с девочками, моей мамой, Крейгом и Келли, Майей, Конрадом и мамой Кайей. Люди начали собираться на аллее Национального молла[138] еще до рассвета, укутываясь потеплее в ожидании инаугурации. Как бы холодно мне ни было в тот день, я навсегда запомнила, сколько людей простояли под открытым небом гораздо больше часов, чем я, убежденные, что оно того стоит. Позже мы узнали, что почти 2 млн человек наводнили Национальный молл, прибыв со всех концов страны. Море разнообразия, энергии и надежды простиралось более чем на милю от Капитолия США мимо памятника Вашингтону.

После церкви мы с Бараком направились в Белый дом, чтобы присоединиться к Джо и Джилл, президенту Бушу, вице-президенту Дику Чейни и их женам. Мы собрались на кофе и чай, прежде чем отправиться вместе в Капитолий для приведения к присяге. До этого Барак получил коды авторизации, давшие доступ к ядерному арсеналу страны и необходимую информацию по протоколам их использования. С этого момента, куда бы он ни пошел, за ним неотступно следовал военный помощник, несущий сорокапятифунтовый[139] портфель с кодами аутентификации запуска и сложными устройствами связи, часто называемыми «чемоданчик с ядерной кнопкой». Все это было тяжелой ношей.

Для меня церемония инаугурации стала еще одним из тех странных, замедленных моментов, масштаб которых настолько велик, что сложно осознать происходящее. Нас провели в отдельную комнату в Капитолии перед церемонией, чтобы девочки могли перекусить, а Барак – провести несколько минут наедине со мной, потренироваться класть руку на маленькую красную Библию, которая 150 лет назад принадлежала Аврааму Линкольну. В тот же самый момент наши друзья, родственники и коллеги сели на свои места снаружи. Позже мне пришло в голову, что это был, вероятно, первый раз в истории, когда так много цветных людей сидели на VIP-местах на американской инаугурации перед публикой и всемирной телевизионной аудиторией.

Мы с Бараком понимали, насколько значимым был этот день для многих американцев, особенно для тех, кто являлся частью движения за гражданские права. Барак настоял на том, чтобы включить в число гостей летчиков из Таскиги[140], вошедших в историю афроамериканских пилотов и солдат, которые сражались во Второй мировой войне. Он также пригласил «Девятку из Литл-Рока» – девятерых чернокожих, которые в 1957 году, школьниками, одними из первых проверили решение Верховного суда по делу Брауна против Совета по образованию[141]. Они поступили в полностью белую среднюю школу в Арканзасе и выдержали много месяцев жестокости и унижений во имя высшей цели. Теперь они были уже пожилыми гражданами, их волосы поседели, а плечи ссутулились под тяжестью опыта прошедших десятилетий, который они вынесли ради будущих поколений. Барак часто говорил: он стремился подняться по ступеням Белого дома, потому что «Девятка из Литл-Рока» осмелилась подняться по ступеням Центральной средней школы. Из всех исторических общностей, к которым мы принадлежали, эта была, пожалуй, самой важной.

Почти ровно в полдень того же дня мы с нашими дочерями предстали перед всей страной. Я помню лишь самые незначительные детали: как солнце падало на лоб Барака, как в толпе воцарилась почтительная тишина, когда председатель Верховного суда Джон Робертс начал церемонию. Саша, слишком маленькая для того, чтобы ее можно было заметить среди моря взрослых, гордо встала на скамеечку для ног, желая оставаться на виду. Я помню, каким свежим был воздух. Я подняла Библию Линкольна, и Барак положил на нее левую руку, в паре коротких предложений поклявшись защищать Конституцию США и торжественно согласившись взять на себя все заботы о стране. Это звучало очень веско и в то же время радостно. Такой же будет и инаугурационная речь, которую затем произнесет Барак.

– В этот день, – сказал он, – мы собрались здесь, потому что выбрали надежду вместо страха, единение вокруг общей цели вместо конфликтов и раздоров.

Эта истина вновь и вновь отражалась в лицах людей, которые собрались, чтобы быть свидетелями происходящего, хоть и дрожали от холода. Люди были везде, насколько хватало глаз. Они заполняли каждый дюйм Национального молла, стояли вдоль дороги, по которой затем пройдет парад. Мне казалось, наша семья вот-вот упадет в их объятия. В тот день мы заключили договор. У вас есть мы; у нас есть вы.